Сатир

Линия «Сатир» получила продолжение в цикле на слова из журнала «Крокодил» (опубликованном в «Советской музыке», 1966, № 1). Тексты эти были напечатаны в отделе курьезов, автор которых — сама жизнь (отдел носит название «Нарочно не придумаешь»). Тупоумные заявления, письма в редакцию, неуклюжие опыты «художественной прозы» — все это стало материалом для создания сатирических «интонационных портретов», разоблачающих тупость, хамство, пошлость… Основное средство характеристики здесь — вокально-речевая интонация (подчас поражающая своей «фотографической» точностью). Но как и в «Сатирах», немаловажное значение имеет и выбор жанра, и применение музыкальных цитат. Портрет бездельника, ищущего богатую невесту («Трудно исполнимое желание»), трактован в ритме вальса, а унылый рассказ о полученных побоях звучит на фоне «Dies irae».

И снова мы вспоминаем Мусоргского, на этот раз его музыкальную сатиру «Раек». Так же, как и в «Раек» Мусоргского, сатиры Шостаковича обладают силой обобщения и нацелены глубже и дальше примитивно-злободневного текста.

Книга эта уже находилась в корректуре, когда был впервые исполнен цикл Шостаковича «Семь романсов на слова Александра Блока» [1]. Поэтому приходится ограничиться, буквально, несколькими словами об этом значительном явлении в современном камерно-вокальном творчестве.

Так же как в свое время «Сатиры», он оказался неожиданностью, шагом в совершенно новом направлении. От характеристических, а иногда публицистических песен-сценок — к лирике, на этот раз особенно чистой и высокой. Неожиданным было самое обращение к поэзии Блока. Очень разные стихи поэта, не складывающиеся в сюжетное единство, но внутренне объединенные личностью «лирического героя», еще более сближены музыкой: единством интонационного строя, «прорастанием» мелодий из сходных, очень простых, по каждый раз по-новому осмысленных, тематических «зерен».

Хотя в цикле есть и драматические страницы, хотя в стихотворении «Гамаюн — птица вещая» слышна тяжкая поступь беды народной, а в «Буре» — бушевание стихий, все же, думается, что основа цикла — лирика. Лирика такой чистоты и проникновенности, какой композитор достигал ранее только в инструментальных «темах-монологах» симфоний и квартетов. Но теперь они «обрели речь», слились с поэтическим словом.
[1] «Семь романсов на слова Александра Блока» (ор. 127). Для сопрано, скрипки, виолончели и рояля. «Песня Офелии», «Гамаюн — птица вещая», «Мы были вместе», «Город спит», «Буря», «Тайные знаки», «Музыка».

И манера интонирования — очень простая, без аффектации — и преобладающий тип изложения — прозрачный «дуэт» голоса с инструментом — определены уже в начале цикла, в «Песне Офелии»:

Это «русская Офелия», такая же как в музыке Шостаковича к фильму «Гамлет». Да и весь цикл очень и очень русский. Как поэзия Блока, как музыка Шостаковича в ее глубинной эстетической сущности…

Путь Шостаковича как вокального композитора неуклонно идет вверх, горизонт его расширяется.

И уже сейчас ясно видно, что многое, впервые найденное Шостаковичем (и иногда казавшееся слишком непривычным), прорастает и развивается в творчестве других композиторов. И лаконизм выразительных средств, и интонационно-характеристические искания, и выход камерной вокальной музыки за пределы жанра сольного романса, включение в камерные циклы ансамблей— все это нашло продолжение в вокальном творчестве Свиридова, и ряда композиторов молодого поколения: А. Петрова, В. Чистякова и других. Роль Шостаковича в развитии советской вокальной музыки постепенно становится столь же значительной, как роль его в развитии советского симфонизма.

Описание УЗИ плода в I триместре у нас на сайте. . Лучшие франшизы для женщин baborfranchise.ru.