Романс Рахманинова

В романсе Шапорина «Заклинание» метрическая схема проявляется в рисунке фортепианной партии ,где равномерно повторяющаяся фигурация шестнадцатых изображает неослабное душевное волнение лирического героя. Оно вызвано пароксизмом тоски по умершей возлюбленной: «Приди как дальняя звезда, как легкий звук иль дуновенье, ¦ иль как ужасное виденье, мне все равно, сюда! сюда!..». Любящему не нужно ни узнать тайны загробной жизни, ни успокоить возникающие порой сомнения в былой верности возлюбленной. Им владеет одно желание — выразить свою неослабевающую любовь к умершей. Тоска, подобно волнам, поднимается в его душе. Разражается как бы эмоциональная буря, не стихающая на протяжении трех частей романса, вырастающая под конец в кульминацию: «Хочу сказать, что все люблю я, что все я твой, сюда, сюда!..». Темпо-метро-рнтм романса остается почти неизменным. Минимальное замедление темпа (pochissimo meno mosso) в средней части романса не останавливает бури, бушующей в душе героя. Это лишь новый приступ ветра, когда в морском просторе как бы издалека движутся новые могучие и суровые валы.

В романсе Рахманинова «У моего окна черемуха цветет» метрическая схема, напротив, как бы нарочито разрушается композитором. Здесь ритм музыки выражает беспокойное состояние души. Это любовное томление «вообще», весеннее «кружение сердца» (Герцен). Ритм романса как бы разъедает схему метра. Триоли аккомпанемента, сочетаясь с синкопированными вступлениями вокальной партии, подобно вьющемуся растению оплетают метрический костяк романса, делая его почти неощутимым. Эта намеренная «ползучая» неустойчивость ритмо-метра создает впечатление затуманенности сознания, хмельного весеннего головокружения, вызванного ароматом цветущей черемухи.

Порой метр, как основа драматического содержания, обнажается лишь на короткое время, чтобы затем снова утонуть в ритмомелодической стихии музыки.

Например, в романсе Н. А. Римского-Корсако-ва «На холмах Грузии» четкий метр в полной мере обнаруживается лишь во второй части романса, в meno mosso («унынья моего ничто не мучит, не тревожит»), В музыке этого meno mosso слышится восточный напев. Метр сквозит с подчеркнутой ровностью и однообразием.

В эти мгновения душа героя погружается в состояние глубочайшего покоя. Он как бы ощущает ритм дыхания окружающей его природы. Вслед за этим душевным успокоением начинается прилив новых сил: сердце «вновь горит и любит оттого, что не любить оно не может». Этот душевный подъем разрушает метрическую скованность предшествующей музыки, рисовавшей душу героя, которая как бы на миг ощутила «нирвану». Четкий ритмо-метр поглощается возникшей в музыке мощной волной любовных эмоций.