Пушкинский цикл Шебалина довольно разнообразен по составу

Некоторые произведения как бы продолжают на новом этапе и на новом уровне мастерства линию, определившуюся уже в ранних сочинениях, другие же являются результатом поисков уже в ином направлении.

Довольно большое место в цикле занимают элегии, жанр, вообще характерный для советской вокальной музыки 30-х годов. Обращение Шебалина к элегической лирике Пушкина вполне органично, если вспомнить о его давнем интересе к «поэзии раздумий» Баратынского и Тютчева. И в отношении музыкальной стилистики элегии из пушкинского цикла многими чертами связаны с предшествующим этапом творчества Шебалина. Это излюбленный его тип «стихотворения с музыкой», где музыка гибко и послушно следует за стихом, отмечая все этапы развития поэтического образа.

В этом жанре композитором созданы вещи очень тонкие и законченные, к которым прежде всего надо отнести романс «Зачем безвременную скуку…». Лаконизм формы и самоограничение в выборе средств здесь предельные, а вместе с тем каждая деталь выразительна, начиная от выбора «темной» тональности (ми-бемоль минор) и кончая такой мимолетной светотенью, как смена малой терции в мелодии на большую при воспоминании о «легком шуме» шагов возлюбленной:

Этот романс может служить примером интенсивного музыкального развития в очень сжатых рамках. Достигнуто это и драматизацией интонаций голоса — от сдержанной речитации к возгласам — и средствами ладогармонического развития, далеко уводящего от основной тональности (что уравновешивается тоническим органным пунктом в коде). Но если в этом лаконичном произведении композитору удалось достичь и ясно ощутимой динамики развития и законченности формы, то в более масштабных романсах, написанных в той же манере, обнаружилась трудность создания большой вокальной композиции на основе декламационного принципа. Так, «Элегия» («Умолкну скоро я») интонационно, пожалуй, даже ярче, чем романс «Зачем безвременную скуку». Но энергия развития исчерпывается задолго до конца, и романс, по существу, кончается на словах:
Заветным именем любовницы прекрасной.
А последнее четверостишие приходится на большую репризу-коду, звучащую почти целиком на тоническом органном пункте и потому очень статичную.

Принцип «переинтонирования» классических образцов, о котором упоминалось выше, наиболее ярко, почти декларативно проявился в романсах, написанных на стихи, уже использованные (и не однажды!) в русской классической музыке. Таких романсов в цикле больше половины: «Адели», «Где наша роза», «В крови горит огонь желанья», «Испанский романс» («Ночной зефир»), «Я здесь, Инезилья», «В альбом» («Что в имени тебе моем?»), «Пью за здравие Мери».

Самая актуальная информация фастпринт иваново здесь.