Появление драматургии Островского

Высоко ценя классические произведения Грибоедова, Пушкина, Гоголя, Тургенева, Щепкин призывал артистов с величайшим вниманием относиться к своеобразию речи каждого из них.

Не случайно именно Щепкиным были впервые введены «литературные вечера», на которых художественное слово звучало с предельной выразительностью.

Появление драматургии Островского еще раз показало неисчерпаемое богатство русской речи на сцене. Тончайшие особенности речи чиновников, помещиков, купцов, мещан, четко показанные великим драматургом, предоставляли актерам великолепный материал для создания речевой характеристики.

В необычайной выразительности речи каждого действующего лица можно убедиться, раскрыв наудачу любую пьесу Островского.

Вот речь пожилой женщины купеческого сословия: «Отец ты эдакой, а еще родной называешься! Ах, ты, дитятко моя заброшенная, стоишь словно какая сиротинушка, приклонивши головушку. Отступились от тебя да и знать не хотят. Присядь, Липочка, присядь, душечка, ненаглядная моя сокровища» («Свои люди — сочтемся»}.

Здесь и народные уменьшительные формы («дитятко», «сиротинушка», «головушка»), и употребление женского рода вместо среднего («дитятко моя», «моя сокровища»), и проза, ритмично построенная почти песенным размером, и служебные междометия и союзы («ах», «да», «и»), и сравнения и образы из песенного склада («словно сиротинушка»). Весь строй речи близок к народным причитаниям.

А вот речь совсем иного склада: «Да не могу же я этого сделать, Самсон Силыч. Поймите вы это; не такой я совсем человек! Другому, Самсон Силыч, конечно, это все равно-с, ему хоть трава не расти, а уж я не могу-с; сами изволите ви-деть-с, хлопочу я или нет-с. Как чёрт какой, убиваюсь я те-перича из-за вашего дела-с, потому что не такой я человек-с».

Достаточно исполнителю воспроизвести в точности весь ритм речи, ее дробность, мелкую рассыпчатость, и перед нами встанет, как живой, образ увертливого, льстивого и угодливого приказчика.

Такое виртуозное знание языка, ювелирная отделка каждой фразы обязывали актеров вживаться в речевой строй, доносить в неприкосновенности буквально каждое слово. Легко убедиться, .как малейшее изменение или перестановка даже мелких частиц — «уж», «коли», «с» — меняет мелодию речи, ее ритм.

Не случайно на пьесах Островского воспитываются все поколения русских актеров. В работах над драматургией Островского сформировались такие волшебники слова, как

П. М. Садовский, О, О. Садовская в Малом театре, В. Н. Давыдов в петербургском Александрийском. «Речь у них была, как хорошо подобранный жемчуг», — говорит о них народная артистка СССР В. Н. Пашенная.

Наличие в пьесах больших драматургов ярких речевых характеристик воспитывает у актеров стремление проникнуть во все особенности языка, начинать свою работу над ролью с анализа речевого строя.

Интересны мысли по этому поводу таких выдающихся мастеров советского театра, как Н. П. Хмелев и Б. В. Щукин.

«Слово, в конечном счете, это все, все через него, все от него. Доверьтесь ему. Если вы будете внимательны, собраны, пытливы и свободны — слово само приведет вас к сути— к зерну» (цитируется по книге В. Комиссаржевского «Хмелев за режиссерским столом»).

Работая над ролью Егора Булычева, Б. В. Щукин писал: «Язык Булычева — как стихи. Фраза закончена, кругла, ритмически четка. Ее не хочется, нельзя говорить случайно. мельчить. Она — как пословица»1.

Драматургия Горького воспитала во многих современных актерах высокую культуру речи, помогла развить чуткое отношение к звучащему слову.

Не менее важно вспомнить и о такой традиции русского театра, как раскрытие действенности слова. И если мастера XIX века передавали свое понимание в виде непосредственных указаний и наставлений ученикам, то в наше время это учение приобрело стройное изложение в трудах К- С. Станиславского и его последователей.

Лучших цен чтобы купить вакуумный насос value.