Между двумя циклами есть связь

Цикл «Миниатюр» и по общему своему характеру, и по принципу композиции весьма отличается от гейневского цикла. В нем нет таких острых, конфликтных сопоставлений образов, ясность, гармония — основные его черты. Е. Ручьевская очень метко обобщила отличительные качества цикла как «эллинское начало». Ей же принадлежит определение принципа композиции цикла как вариационного, в отличие от контрастной композиции гейневского цикла [1].

Однако между двумя циклами есть и связь, которая более всего ощущается в песенно-жанровых произведениях. Как в гейневском, так и в пушкинском цикле композитор как бы вводит слушателя в интонационную атмосферу эпохи, восприняв ее, главным образом, через лирику Глинки. Стихотворения «Играй, Адель» и «Мери» получают, например, то же музыкально-жанровое воплощение, что и у Глинки (аналогичным образом поступил в своих пушкинских романсах Шебалин).

Надо сказать при этом, что в песне «Мери», написанной им, как застольная, Кочуров, по сравнению с Глинкой, упростил задачу, приведя оригинальную форму пушкинской строфы [2] путем повторений слов к традиционной «квадратности». Но и тип мелодии, и даже начальная ее интонация возникли под непосредственным влиянием глинкинской «Мери».

Тоньше, опосредованнее связь с Глинкой в романсе «Играй, Адель». Глинка обозначил темп и характер исполнения своего романса на эти слова — «Tempo di Polka», дав в то же время во вступлении и интерлюдиях намек на жанр колыбельной и как бы подчеркнув этим, что маленький мадригал обращен к совсем юной девушке, почти ребенку. Тот же намек и в основе романса Кочурова, в котором все время повторяется одна и та же ритмоформула, ассоциирующаяся с покачиванием колыбели:

[1] Е. Ручьевская. Вокальное творчество Ю. В. Кочурова. Автореферат диссертации. Л., 1963, стр. 11—12.

[2] У Пушкина строфа состоит из пяти стихов с обрамляющим повторением, например:
Пью за здравие Мери,

Милой Мери моей,

Тихо запер я двери

И один, без гостей,

Пью за здравие Мери.