Вокальные жанры

Процесс взаимовлияния вокальных жанров не ограничивается только романсом и песней. В романс проникают элементы оперного вокального стиля, а в оперу, в свою очередь, хотя и не так часто, — элементы романса. Новаторство вокальных циклов Шостаковича («Из еврейской народной поэзии» и «Картинки прошлого») в том и заключается, что вместо более или менее обобщенного «лирического героя» в камерную вокальную музыку (слово «романс» здесь, пожалуй, неприменимо) вошли совершенно определенные персонажи, получившие почти сценически-конкретную характеристику.

Оговоримся, что это было новым именно для советского романса, ибо здесь возродилась очень важная и заглохшая было традиция русской классической вокальной музыки, традиция, идущая от песен-сценок Даргомыжского и Мусоргского: от «Титулярного советника», «Семинариста» и других произведений того же типа. Традиция эта начала было возрождаться на рубеже 20-х и 30-х годов, но не развилась и не дала особенно ярких художественных явлений (об этом — ниже). И лишь двадцатью годами позже она вновь пробила себе дорогу уже вполне уверенно и смело.

Очень остро стояла и стоит в романсе проблема традиций и новаторства. Пожалуй, ни в каком ином жанре не являются столь очевидными отрицательные стороны и демонстративного разрыва с классическими традициями, и пассивного следования им. Второе особенно часто встречается в советском романсе. Так, например, многочисленные произведения на слова поэтов-классиков, появлявшиеся в связи с различными памятными датами или независимо от них, зачастую не несли в себе никаких примет времени их создания. И потому особенно яркими и живыми представляются на этом фоне, например, пушкинские романсы Шапорина и Ан. Александрова, лермонтовские романсы Мясковского. Не всегда легко определить, в чем же именно их современность, но попытаться это сделать — необходимо.

История советского романса начинается примерно с середины 20-х годов. Большинство романсов, появившихся в первые послеоктябрьские годы, кажутся странным анахронизмом: и выбор стихотворений, и манера музыкального их воплощения совершенно таковы, как и в творчестве предреволюционных лет. И это находится в резком противоречии с новыми задачами, стоящими перед искусством.

Надо вспомнить, что в русском романсе предреволюционного периода, при всей значительности отдельных произведений, при несомненной преемственности от романса XIX века, было все же ослаблено одно из ценнейших свойств классического романса, а именно то, что Асафьев называл «общительностью». Романсы создавались в расчете на весьма квалифицированного слушателя, а в ряде случаев даже на слушателя-эстета. Широкую популярность имели, пожалуй, только романсы Рахманинова, в которых общительность не только сохранялась, но и развивалась.

На рубеже двух столетий, а в двадцатом веке особенно, резко разграничились две сферы вокальной музыки: сфера романса, становившегося все более и более утонченным, изысканным и обращенным к аудитории знатоков, и сфера бытовой музыки, где в лучшем случае «допевались» песни Варламова, Дюбюка, Пасхалова, Булахова и других авторов бытового романса XIX века, а в худшем — весьма и весьма низкопробная продукция безвестных композиторов, выходившая в сериях «новых любимых и популярных» романсов или «песен московских цыган», в которых не осталось решительно ничего от подлинной таборной песни. Популярность им создавали известные и часто действительно талантливые певцы: А. Вяльцева, Варя Панина и другие. Одно из «чудес XX века» — граммофон — разносил эти песни по всем уголкам русской провинции.

Перед первой мировой войной волна увлечения «цыганским» романсом спала. На сцену вышли новые корифеи — своего рода «шансонье» (А. Вертинский, Иза Кремер), совсем уже не связанные с национальной почвой и переносившие на русскую почву традиции западных кабаре. И если в XIX веке можно проследить связи между творчеством мастеров классического романса и непритязательным творчеством «бытовых» авторов — между Глинкой и Алябьевым, Чайковским и Дюбюком, — то в XX веке дистанция между камерной вокальной музыкой и музыкой бытовой огромна. В ряде случаев это явления полярные; на одном полюсе находится, к примеру, «Вокализ» Рахманинова, на другом — что-нибудь вроде романса «Отцвели уж давно хризантемы в саду».

По существу, ни та, ни другая ветвь вокальной музыки не могла найти прямого продолжения в советской музыке: камерный романс — потому, что он все более становился «музыкой для немногих», бытовой романс — из-за своей откровенной пошлости.
Понятно поэтому, что и для советского романса проблема связи «высокой лирики» и лирики бытовой явилась одной из сложнейших, ибо связи эти уже были разорваны. И в наше время камерный романс, с одной стороны, и песня массовая, лирическая, эстрадная — с другой, все еще идут по двум непересекающимся дорогам, хотя попытки связать эти две области все время возникают.

Информация крауд маркетинг у нас.