Цикл состоит из пяти романсов

Тема вечного обновления жизни, выраженная в эпилоге цикла на слова советских поэтов, становится центральной в цикле «Родные пейзажи» [1]. И надо особенно подчеркнуть, что она поставлена именно композитором, так выбравшим и расположившим стихотворения Тютчева, что они составили круг, начинающийся и замыкающийся образом весеннего пробуждения природы.

Романсы эти очень отличаются от других романсов Кочурова. Они гораздо масштабнее, сложнее по форме, «пианистичнее», иначе подошел композитор и к проблеме отражения поэтического слова в музыке. Е. Ручьевская справедливо отмечает здесь, например, более детализированное отражение поэзии, в отличие от обобщенного подхода к слову в предшествующем цикле.

Меняется самое понимание жанра романса, «Родные пейзажи» можно было бы назвать циклом вокально-инструментальных поэм.

Процесс «укрупнения» жанра романса, характерный для советской музыки 40—50-х годов, получил здесь выражение и в расширении масштабов каждого отдельного произведения, и в объединении их в цикл, гораздо крепче спаянный, чем предшествующие. Мы имеем в виду не только сюжетно-образные, но и тональные связи. Цикл сочетает в себе принцип тонального контраста соседних романсов и тонального родства романсов, лежащих на расстоянии, что ясно видно из приводимой ниже схемы:

Тональность третьего романса (B-dur) родственна всем остальным.

Заметнее всего отличия от цикла на слова советских поэтов сказались в партии фортепиано. Именно она и рисует пейзаж в этих романсах. Единство фактуры, ее образность и яркость иногда почти превращают романс в фортепианную прелюдию с дополняющей ее вокальной партией (романсы «Первый лист», «Зима», «Весна»). Тема радости жизни, радости единения с природой, со всем миром очень ярко прозвучала в первом же романсе («Первый лист»). Это картина весеннего расцвета, «зеленого шума», образно переданного в партии фортепиано, радостно звенящей, наполненной свободным и легким движением (своего рода лейтритмом романса является фигурка из двух шестнадцатых и восьмой). На этом фоне голос певца интонирует декламационную мелодию:

[1] Цикл состоит из пяти романсов: «Первый лист», «Лето», «Осень», «Зима», «Весна».

Вокальная партия все более мелодизируется и, наконец, превращается в патетический дифирамб весне:

 

О, первых листьев красота,

Омытых в солнечных лучах…
Найденный здесь дифирамбический тон развивается в романсе «Лето», самом кантиленном в цикле. Мелодия этого романса весьма типична для Кочурова. «Сквозное» развитие, чуткое отражение поэтической интонации сочетаются здесь с законченностью и организованностью, достигнутыми очень простым, в сущности, приемом: единым началом каждой из трех строф. Широкий секстовый ход вверх и затем падение на квинту— вот интонационный контур начала. Он заполняется всякий раз по-новому и совсем уж по-новому развивается [1].

Фортепианная партия «Лета», как и первого романса цикла, образна, она передает и шелест леса и лепет родника. Но в целом носит более подчиненный характер, являя собой фон для широко распетой партии голоса:

[1] Подобный прием нередко встречается в классической музыке. Пример — «Гретхен за прялкой» Шуберта.
В третьем номере цикла — «Осени» — представляющем собой превосходный образец декламационного стиля Кочурова, музыка связана со словом более тонкими, но тем не менее очень прочными связями. Так, преобладание в романсе (и в вокальной, и особенно в фортепианной партии) мягко нисходящего движения вполне соответствует настроению безмятежного покоя отдыхающей природы. Особенно выразительно медленно тающее заключение романса.